Едва уловимые запах хвои, в союзе со свежей травой, на которой местами еще не просохла роса, приятно щекотал и без того чувствительное обоняние. А изредка появляющиеся лучи полуденного солнца, пробившиеся сквозь густую листву многовековых деревьев, стоящих, словно надежные стражи королевского леса, соблазняли подставить под них слегка румяные щеки на бледном лице. Собственно, этому королева даже не думала сопротивляться. Откинув  голову легонечко назад  и, слегка прикрыв глаза, чтобы не хмуриться от яркого света, она сделала глубокий вдох. Никогда невидящая особой волшебной романтики, как и забавы, в охоте, Арианна находила для себя прелести, в подобных мелочах, пока остальные были заняты  процессом поиска цели, что должна была стать очередным трофеем, и  яством, достойным королевского стола. Временами,  она переводила внимание на ее Высочество Фрейю, которой, по всей видимости, не бОльшую радость доставляло наблюдение за убийством дичи, и, заводя с ней разговор. Но чаще, на венценосного супруга, что натянув тетиву лука, готовился выпустить стрелу, и сразить ей животное, являющееся символом быстроты и изящества.  Характерный свист, запущенной в полет стрелы, и казалось бы, сейчас должен раздаться грохот, оповещающий, что лань «повержена», но вместо него, только звук ломающихся веток, как горький осадок, отдающий горечью промаха.
-Ваше Высочество, разве это не является для Вас дополнительным интересом? К тому же, может ли добыча считаться добычей, пока она не убегает? Легкая улыбка, коснулась  губ Арианны. Признаться, ей льстил тот факт, что Король Стефан, решил поинтересоваться мнением своей супруги, а происходило подобное крайне редко. Вот только, это совсем не отменяло того, что королеве, в некоторой степени, было жаль животное. Ее Величеству казалось, что, наверняка, несчастная лань испытывала муки, и куда гуманнее, на ее взгляд, было бы выследить жертву, и избавить от этого. Какой толк в том, что животное умрет, истекая кровью?  Но женщина, не столь ведущая в подобных делах, оставила свои мысли на этот счет при себе, и не стала их озвучивать, найдя для короля другую причину поимки раненной лани.
Пока венценосные супруги обсуждали одну добычу, его Высочество Реджинальд, вышел из гущи леса в руках с другой, и вызвал тем самым возгласы и усмешки некоторых присутствующих. Сама же Арианна не разделяла  того восторга, коего даже не думал скрывать Дортонский принц,  что выражалось в его самодовольной ухмылке.  Поимка ребенка, вот что поистине настоящий подвиг, доблестного рыцаря. Королеве неприятно было смотреть на мальчика, немногим старше, ее сына, чьи заплаканные глаза  казались еще больше от страха.  Над ним глумились и потешались, а Реджинальд, переполненный гордостью, только больше стращал мальчишку. Арианне это было не по нраву, но недовольство женщины выдавали только напряженные скулы, что выделились из-за плотно сжатых зубов. Так она сдерживала себя, дабы не возразить принцу, чье поведение вызывало не самые приятные чувства. Признаться, задача далеко не из легких, но вряд ли, выскажись она, это придется по вкусу Его Величеству, который и без того был недоволен вмешательством своей жены в дела государства. Единственное, что оставалось делать Королеве, это надеться, что супруг разделяет хотя бы в этом вопросе ее позицию.

- Браво!
    Выстрел Его Величества, едва достигший цели, сопровождался легкими овациями десятка рук в кожаных перчатках. - Прекрасный выстрел, Ваше Величество!
    Величественное животное едва слышно проскочило сквозь густую листву и скрылась в дебрях королевских охотничьих угодий.    Несколько затравщиков с собаками ринулись за ним, подбадривая друг друга криками и смехом. Эдмур в замешательстве проводил их взглядом и нахмурился. Там, откуда он родом, не принято охотиться ради забавы, но за годы жизни при дворе он привык к подобного рода увеселительным мероприятиям, хотя и не одобрял их. Нынче лето, брачный сезон окончен. Самые сильные особи либо спрятались в ожидании потомства, либо остались на защите своего гарема. Редким неудачникам, оставшимся без самок, остается только становиться добычей на потеху благодарной публике. Сир Харт был действительно изумлен тому, как изящно олень скрылся от своих преследователей. Уж лучше быстрая смерть, чем такая жизнь.
    - Полагаю, в преследовании больше нет никакого смысла, милорд. - собачий лай удалялся. Наступила долгожданная тишина, теплый воздух был недвижим, и тишину нарушал лишь робкий щебет птиц, скрывавшихся в ветвях деревьев. Должно быть, загнанному оленю удалось сбежать за пределы угодий. Сложно признать себя побежденным, но дело уже сделано. Теперь он во власти своры собак. - У животного уже не осталось сил. Позвольте вашим гончим сделать своё дело...
    Эдмур обернулся в седле. На фоне леса пестрыми пятнами расползались группы придворных и членов королевской семьи в богатых разноцветных одеждах. Они выглядели так умиротворенно и безмятежно, будто на светском приеме, а не на охоте. Подле короля гарцевало Ее Величество, королева Арианна. Всё так же бледна, как и вчера и позавчера, но сегодня ее глаза блестели. Надо полагать, из-за того, что леди Одилии нет рядом. Она отличалась от всех прочих, и ее вердикт был иной, недели у рыцаря королевской гвардии. Эдмуру оставалось лишь вежливо замолчать. Он догадывался, что советы Ее Величества являются скорее остроумными намеками, которые, несомненно, будут оценены королем по достоинству.
    Всеобщее внимание переключилось на ведущую из леса тропу. По ней шагал принц Рей со своей добычей. Его одежда пришла в едва заметный беспорядок, и это делало графа еще более непосредственным и притягательным. Придворные привыкли к тому, что принц собирает свои главные трофеи в собственной спальне, а охота обычно не вызывает у него особого интереса. Но то, что произошло сейчас, заставило сердце сира Харта сжаться от раздражения, гнева и сожаления.
    Лукавый бы его побрал! Королева-мать, леди Джейн, когда была жива, часто повторяла, что принца Рея нельзя оставлять в праздном одиночестве более чем на пол дня, иначе он творит безрассудства. Откуда только взялся этот "заяц"? Угодья хорошо охраняются, а пересекать их границы - нарушение королевских законов. Эдмур решительно дернул поводья. Он достаточно хорошо знал принца, чтобы не опасаться: ребенок в безопасности, в присутствии брата Рей едва ли позволит себе грубую выходку. Однако, королю не по вкусу такие шутки. Сколько еще продлится этот балаган?
    Звонкий голосок принцессы Фреи зазвучал как музыка для ушей рыцаря. В отличии от придворных дам, окруживших ее, она не хихикала и не подбадривала принца. Эдмур развернулся на ходу и отсалютовал ей в знак признательности.
    - Я разберусь с этим, Ваша Светлость. - вежливо улыбаясь, сказал Харт, едва поравнявшись с принцем, и протянул руки к ребенку и усадил перед собой в седло. И когда Эдмур был убежден, что принц его не слышит, спросил: - Откуда ты взялся, пастушье отродье?
    - Я Джейк, сир. Внук господина Талбота. - внук королевского ловчего? Ха, скорее - бастард его бастарда. Старик Талбот был главным королевским ловчим еще во времена короля Уттера, он пользуется уважением при дворе и ему многое позволяется. Говорят, он готовит себе в приемники собственного сына. Не исключено, что к искусству охоты приобщается и его внук. - Вы же не расскажите ничего моему деду? Я всего лишь хотел поглядеть на короля...
- Не слишком ли ты болтлив для охотничьего трофея? - усмехнулся Эдмур. - Что ж, если только это...
    Он спрыгнул на землю и повел своего коня за поводья. Придворные расступались перед ним, освобождая дорогу. Похоже, что всем показалось милейшей затеей порадовать короля таким невинным жестом почтения, как знакомство с простолюдином. Мальчик едва держался в седле, и постоянно наклонялся вперед, хватаясь маленькими ручками за гриву. Но, когда он оказался рядом с королем, то внезапно выпрямился, будто горделивый лорд, загораживая собой обзор:
    - Ваше, Ве... Ве...
    Гости застыли в ожидании, стараясь не обращать внимание на заикание испуганного и смущенного ребенка, но через секунду толпа  испуганно охнула. Ребенок завалился на бок и упал на землю без чувств. Из маленькое спины торчала длинная острая стрела, на подобии тех, что были в в чехле всех присутствующих охотников. Наступило напряженное и словно бы ошеломленное молчание. Первым пришел в себя сир Харт. Его взор был прикован к кустам на противоположной стороне низины. Кажется, там все еще дрожали ветви.
    - Аликс! Живо! - рявкнул он своему оруженосцу, который в тот момент как раз прохлаждался в стороне, откуда летела стрела. Сам же сир Харт кинулся на землю и перевернул хрупкое, как у птички, тельце ребенка. Его рот был приоткрыт, оттуда стекала алая струйка крови. Он был мертв.